Картины Рафаэля «Архангел Михаил поражает дракона». Рыцарь, побеждающий зло
Римский период творчества Рафаэля (1508-1520)
Эволюцию творчества Рафаэля можно последить на двух картинах, написанных на один и тот же сюжет: «Архангел Михаил поражает дракона» (обе — в парижском Лувре). Первая написана в юные годы, вторая — уже в конце его короткой жизни.
«И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали [против них],
но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе.
И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним»
Откровение 12:7-9.
В композиции первой картины еще много от предыдущего века, изображение чертей на втором плане навеяно средневековьем. В движениях архангела еще не чувствуется полного раскрепощения. Фигура архангела изображена на фоне зловещего пейзажа, в отдплении пылает город за мощными крепостными стенами. Жуткие чудовища из преисподней со всех сторон окружают небесного воина, однако они слишком мелкие, чтоб представлять собой реальную угрозу. На втором плане на картине изображены две группы грешников. Слева тянутся вереницей лицемеры в свинцовых одеяниях. Они при жизни, по словам Христа были гробами крашенными: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония» (Евангелие от Матфея 23:27-28), «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что вы - как гробы скрытые, над которыми люди ходят и не знают того» (Евангелие от Луки 11:44). Данте в «Божественной комедии» упоминал, что он встречал в восьмом круге ада лицемеров, которые вынуждены были в наказание непрестанно двигаться, и были облечены в свинцовые мантии, давящие на них тяжким грузом. Справа - группа воров, оплетенные кольцами змей, их мучения также описал Данте, как соседствующих с лицемерами в восьмом круге ада.
Правая рука архангела высоко протянута вверх во взмахе меча, проводящего в небе резкую диагональ. Левая прикрыта щитом, голова слегка наклонена в сторону повергнутого чудовища. Левая нога, попирающая дракона, образует одну линию с правой рукой. Эта линия — ось всей фигуры. Правая нога, откинутая назад, своим направлением уравновешивает уходящую ввысь диагональ меча. Параллельные линии щита и правой ноги, оптически сливаясь в одну, перекрещивают основную линию. Движение туловища, усиленное отлетом правой ноги, создает порыв и стремительность. Но искусство Рафаэля, даже в годы его юности, всегда подчинено разуму, чувству меры. Левая нога, твердо упершаяся в шею чудовища, и опущенные глаза архангела сразу останавливают, казалось бы, безудержный порыв всей фигуры. Огромные крылья оттягивают назад подавшееся вперед туловище. Весь образ архангела внутренне спокоен и прекрасен.
Конечно, прямолинейность движений и некоторая робость трактовки не утверждают еще в этой картине, сияющей нежными и яркими, влажными умбрийскими тонами, того как бы навек установившегося равновесия, которое является высшим достижением искусства Рафаэля. Этот образ архангела Михаила лишь его предвестник.
Слева: Архангел Михаил поражает дракона. Рафаэль. 1505. Лувр, Париж.
Справа: Архангел Михаил поражает Люцифера. Рафаэль. 1518. Лувр, Париж.
Но вот другой архангел Михаил. Только композиция, безусловно, выполнена самим Рафаэлем. Слишком тусклые краски принадлежат, вероятно, ученику. Здесь в сюжете, требующем наибольшего динамизма, Рафаэль выразил как бы наивысшую уравновешенность. Он не обессилил порыва — композиция была бы скучной и академичной, — но ввел его в строгие рамки гармонии. Архангел, прекрасный, богоподобный юноша, с лицом, исполненным грации и торжества, и вьющимися по ветру кудрями, направляет копье в спину повергнутого дракона. Вся композиция отмечена такой внутренней закономерностью, что, думается, малейшее в ней изменение всю бы ее погубило. Слева Кастильоне о мироздании, о необходимости установленного в нем соотношения частей приложимы к этой картине в их точном смысле. С другой стороны, как нельзя лучше понимаешь здесь, что именно подразумевал Кастильоне, ссылаясь на всадника, который не мешает коню скакать, но разрешает ему это лишь по своему усмотрению.
В этом образе архангела Михаила порыв, доведенный, казалось бы, до своего кульминационного пункта, на самом деле опять-таки остановлен как раз на должной границе. «Много картин написал он и для Франции, в частности для короля, - Св. Михаила, поражающего дьявола, которая считалась удивительным произведением. На этой картине он представил опаленную скалу, изображающую средоточие земли и исходящее из ее трещины огненное и серное пламя; в фигуре же Люцифера, все тело которого, обожженное и пылающее, переливается различными цветами, можно было видеть все оттенки гнева, питаемого отравленной и спесивой гордыней и направленного на того, кто сбивает спесь с лишившегося своего царства, которое могло бы быть мирным, и уверенного в том, что он обречен на вечную муку. Противоположное видим мы в образе Св. Михаила, который изображен в небесном облике, но в железных и золотых доспехах и, исполненный отваги и грозной силы, уже сразил Люцифера своим копьем, повергнув его ниц. Словом, вещь эта была такова, что заслужила Рафаэлю от означенного короля почетнейшую награду» (Вазари).
Эта картина была передана папой в дар королю Франциску I, и было принято ранее считать ее работой Джулио Романо, а центральные фигуры - Рафаэля. Сейчас высказывается предположение, что ее автор - Рафаэль, а ее многие стилистические отклонения объясняются неудачной реставрацией.
Продолжают тему единоборства рыцаря с воплощением зла две картины под названием «Битва Св. Георгия с драконом», которые хранятся в Лувре и Вашингтонской Национальной галерее. На каждой - изображения воина-всадника, сражающегося с драконом, и были созданы приблизительно в одно время - в период первого пребывания Рафаэля во Флоренции. В них прослеживается влияние батального творчества Леонардо да Винче и фантасмагорических персонажей Иеронима Босха. В этих небольших произведениях отчетливо видно, как молодой художник мастерски переработал усвоенный опыт и положил начало художественным направлениям, которые будут реализованы в будущем.